Если посмотреть на фотографии танков Первой Мировой войны и танков Второй Мировой войны, в глаза сразу бросается абсолютное отличие дизайна. Вместо немного наивных неуклюжих ромбов появляются современные машины с довольно изящной, хотя и агрессивной формой.

Разница, как между личинкой-гусеницой ставшей куколкой и бабочкой, выпорхнувшей из уже ненужного ей домика. И кажется, что в эволюции танков так же произошел качественный скачок, который привел к появлению принципиально нового, по сути, объекта. Насколько это справедливо?

Изначально танк задумывался как средство преодоления укрепленной обороны в условиях позиционной войны. Он должен был быть способен прорвать несколько линий заграждения из колючей проволоки, переползать через окопы и траншеи.

Искусственные заграждения, как правило, старались возводить с учетом естественного рельефа местности. Поэтому, для возможности их преодоления, очень большое значение имели углы въезда, высота преодолеваемой стенки и ширина преодолеваемого рва.

Для улучшения первых двух показателей, следовало поднять переднюю часть гусеничного обвода как можно выше, для второго максимально увеличить длину опорной поверхности. Идеальной формой для этого оказался ромб, в котором гусеничный обвод полностью охватывал корпус. И при преодолении препятствий танк не превращался в бульдозер, срезая грунт своим корпусом. Конечно, были попытки других решений, но они явно проигрывали в функциональных возможностях.

Достаточно сравнить чисто английский ромб «Марков» с компоновочными решениями ходовой части по образу и подобию тракторов немецкого танка A7V или французского Schneider CA1. Если английский Mk V спокойно перелазил через полутораметровую стенку и преодолевал 4,5 метровый ров, то у A7V эти показатели были гораздо ниже (полметра стенка и 2,2 метра ров), а у «Шнейдера» совсем неприличные (30 см стенка, ров 1,7 м).

Кроме этого, у ромба было еще одно преимущество. Гусеничный обвод вокруг корпуса позволял сделать корпус шириной во весь танк, съедая минимум полезного объема элементами подвески и ходовой.

Это было тоже очень важно, так как агрегаты того времени были довольно объемные, да и экипаж требовался многочисленный. Любопытно, что многочисленный экипаж требовался как по объективным причинам, так и в силу тупого следования не подходящим для танковых войск пехотным уставам. Например, в «Марке» из 8-ми человек обслуживали вооружение только четверо. А вот для управления танком водителю требовалось два постоянных помощника, к которым подключался и командир. А у рекордсмена по численности A7V (18 человек) 10 из них обслуживали 5 пулеметов. Просто не учли, что, положенный по пехотному уставу второй номер не нужен, так как в танке не надо таскать за собой боекомплект.

Надо сказать, что элементы ромба дожили и до Второй Мировой войны. Схема с гусеничным обводом, охватывающим корпус, была применена на французских тяжелых танках Char B1, английских Mk.IV «Churchill».

Казалось, при таких преимуществах ромбовидную схему должно было ожидать безоблачное будущее. Но от нее отказались. Основной причиной стало изменение тактики применения танков. Все большее значение стали приобретать их скоростные качества.

А вот ходовые с гусеничным обводом вокруг корпуса при всей своей простоте были очень тихоходными. Как правило, не было даже элементарной упругой подвески, опорные катки жестко закреплялись в корпусе. Верхняя ветвь не имела поддерживающих роликов, она скользила по салазкам, крепящимся к крыше корпуса.

Сначала подрессорили опорные катки. Ситуация улучшилась, но не намного. Тем не менее, это половинчатое решение продолжало применяться на тяжелых пехотных танках, для которых скоростные показатели были не столь важны.

Пример это уже упомянутые Char B1 и Mk.IV «Churchill». Но дальнейшее увеличение средних скоростей потребовало увеличения ходов подвески и замены трения салазок на качение поддерживающих роликов. Заодно это и резко повышало ресурс гусеничной ленты. Сам принцип использования корпуса по всей ширине терял смысл, так как теперь всю ширину гусениц занимала подвеска, которую можно было сделать гораздо компактнее, не растягивая на всю высоту.

На момент начала проектирования первых танков, самой идеи вращающейся башни еще не было. Странно, что эта мысль первой пришла в голову французам, а не англичанам. Первые танки проектировали английские флотские офицеры, а уж во флоте вращающиеся башни довольно давно применялись. Но они выбрали бортовые спонсоны.

Немцы пошли другим путем, орудие монтировалось в носу корпуса. Дальше всего пошли французы, они придумали вращающуюся башню для танка. Идею оценили практически все танкостроители, но получилось только у французов. Пушки в башне появились на Renault FT и Char 2C. Англичане сначала не смогли поставить в башню даже пулеметы, благодаря чему их передовой Mk A «Whippet» превратился, по сути, в тяжелую танкетку.

Да и потом, поставить достойное вооружение в башню на легких и средних танках получилось далеко не сразу. Не позволяли возможности промышленности. Даже французам. Как результат, к началу Второй Мировой остались танки, склеенные по лекалам Первой Мировой с основным вооружением в корпусе. Те же Char Bl-bis и Mk IV Churchill I. А в США даже в 1941 году пошел в серию M3 Lee, который наряду с уже прогрессивной ходовой (она без изменений продержалась до конца войны) имел архаичную схему размещения вооружения.

В целом, если подвести итоги, то танки Первой Мировой войны внешне сильно отличаются от танков Второй Мировой войны. Но если внимательно приглядеться, то можно найти и некоторое сходство. Как на семейной фотографии между дедушкой и внуком, несмотря на то, что дедушка одет в костюм и туфли, а внук уже щеголяет в джинсах и кроссовках.

С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть